Обмундирование солдата турецкой регулярной армии в общем скопировано с западных армий; существенным отличием является красная феска, наихудший для тамошнего климата головной убор, способствующий в летнюю жару частым солнечным ударам. Качество материала очень скверное, между тем обмундирование не меняется в положенный срок, так как офицеры обычно присваивают себе деньги, предназначенные для его замены. Оружие — несовершенного образца как в пехоте, так и в кавалерии; лишь артиллерия обеспечена прекрасными полевыми пушками, отлитыми в Константинополе под руководством европейских офицеров и гражданских инженеров.
Турок сам по себе неплохой солдат. По природе своей он храбр, исключительно вынослив и терпелив, и при известных условиях послушен. Европейские офицеры, которым удалось заслужить доверие турецкого солдата, могут положиться на него; об этом свидетельствуют Грах и Батлер в Силистрии и Искандер-бек (Ильинский) в Валахии. Но это — исключения. В целом врожденная ненависть турок к «гяурам» настолько сильна, их обычаи и представления настолько отличны от европейских, что, пока турки останутся правящей нацией в стране, они не подчинятся людям, которых в душе презирают, считая их гораздо ниже себя. Это чувство презрения распространилось даже на организацию армии, после того как она приняла европейский вид. Рядовой турок ненавидит учреждения гяуров не меньше, чем их самих. К тому же строгая дисциплина, непрерывная активность и постоянное внимание, требуемые в современной армии, крайне ненавистны ленивому, созерцательному фаталисту — турку. Даже офицеры скорее допустят, чтобы армию разбили, чем проявят активность и здравый смысл. Это одна из самых слабых сторон турецкой армии, и ее одной уже достаточно, чтобы сделать армию непригодной для какой-либо наступательной кампании.
Рядовые и унтер-офицеры рекрутируются посредством добровольной записи и жеребьевки; среди младших офицеров встречаются иногда люди, выдвинувшиеся из рядовых, но, как правило, это нестроевые и денщики, так называемые чубукджи и кахведжи старших офицеров. Военные школы в Константинополе, стоящие далеко не на высоком уровне, не могут подготовить достаточного количества молодых людей для заполнения вакансий. Что касается более высоких чинов, то здесь процветает система такого фаворитизма, о котором в странах Запада не имеют никакого представления. Большая часть генералов — это бывшие черкесские рабы, mignons [фавориты. Ред.] тех или иных знатных лиц во времена их молодости. Крайнее невежество, ограниченность и самоуверенность господствуют повсюду, а дворцовые интриги являются главным средством продвижения по службе. Даже тех немногих европейских генералов (ренегатов), которые находятся на турецкой службе, не приняли бы, если бы они не были абсолютно необходимы, чтобы не дать развалиться всей военной машине. Но при данных условиях принимали без разбора как действительно достойных людей, так и просто авантюристов.
В настоящее время, после трех кампаний, турецкой армии, можно сказать, не существует, за исключением 8000 человек первоначальной армии Омер-паши, часть которых находится на Дунае, а часть — в Крыму. Азиатская армия состоит из всякого сброда в количестве приблизительно 25000 человек, она не пригодна для полевых действий и деморализована вследствие поражений. Куда исчезли остальные из имевшихся 400000 человек, никому неизвестно: возможно, что часть их пала на поле сражения, погибла от болезней, стала инвалидами и уволена, а часть превратилась в разбойников. Весьма вероятно, что это будет последняя турецкая армия, ибо трудно предположить, чтобы Турция могла оправиться от удара, полученного благодаря союзу с Англией и Францией.
Прошло то время, когда бои под Олтеницей [245] и Четате вызывали преувеличенные восторги турецкой отвагой. Упорного бездействия Омер-паши оказалось достаточно, чтобы породить сомнение относительно остальных военных качеств турецких войск; этого сомнения не смогла полностью рассеять даже блестящая оборона Силистрии. Поражения в Азии, бегство из-под Балаклавы, строго оборонительная позиция турок в Евпатории и их абсолютное бездействие в лагере под Севастополем — все это дало возможность более правильно оценить военные качества турок. Организация турецкой армии была такова, что вынести какое-либо общее суждение о ее достоинствах было до сих пор совершенно невозможно. Несомненно, некоторые из ее полков отличались храбростью, имели хороших командиров и способны были нести любую службу, но таких было очень мало. Огромной массе пехотинцев недоставало сплоченности, поэтому пехота не годилась для полевой службы, хотя и обнаруживала хорошие качества в окопной войне. Регулярная кавалерия безусловно уступала кавалерии любой европейской державы. На более высоком уровне стояла артиллерия, полевые полки ее были превосходны; солдаты казались рожденными для такого рода службы, однако офицеры оставляли желать много лучшего. В редифе, по-видимому, сильно сказывалась плохая организация, хотя солдаты его несомненно готовы были сделать все возможное. Среди иррегулярных войск арнауты и босняки проявили себя только отличными партизанами и чаще всего использовались в обороне укреплений. Зато башибузуки оказались почти бесполезными и даже больше чем бесполезными. Египетский контингент находился, по-видимому, примерно на одном уровне с турецким низамом, тунисские же войска почти вовсе ни на что не были пригодны. Поэтому не удивительно, что вся эта разношерстная армия с таким плохим офицерским составом и негодным управлением почти совершенно развалилась после трех кампаний.
II. САРДИНСКАЯ АРМИЯ
Сардинская армия состоит из десяти бригад пехоты, десяти батальонов стрелков, четырех бригад кавалерии, трех полков артиллерии, одного полка саперов и минеров, отряда, карабинеров (полицейские войска) и легкой кавалерии с острова Сардиния.
В состав десяти пехотных бригад входят одна гвардейская бригада, четыре батальона гренадер, два батальона егерей и девять линейных бригад, равных восемнадцати полкам по три батальона в каждом. К ним следует добавить десять стрелковых батальонов (bersaglieri [берсальеры (итальянские стрелки). Ред.]) по одному на каждую бригаду, так что количество ныне обученной легкой пехоты в сардинской армии гораздо больше, чем в любой другой армии.
Кроме этого, при каждом полку имеется запасный батальон. После 1849 г. численный состав батальонов был очень сильно сокращен по причинам финансового характера. В военное время батальон должен был насчитывать. примерно 1000 человек, в мирное же время в нем не больше 400; остальные уволены на неопределенное время в отпуск.
Кавалерия имеет в своем составе четыре полка тяжелой и пять полков легкой кавалерии. В каждом полку — четыре полевых эскадрона и один запасный. В военное время четыре полевых эскадрона полка должны насчитывать приблизительно 800 человек, а в мирное время это число едва достигает 600.
Три полка артиллерии состоят из одного полка рабочего и технического состава, одного полка крепостной артиллерии (двенадцать рот) и одного — полевой артиллерии (шесть пеших, две конных, две тяжелых батареи по восемь орудий в каждой). Легкие батареи имеют восьмифунтовые пушки и двадцатичетырехфунтовые гаубицы; тяжелые батареи — шестнадцатифунтовые пушки; всего восемьдесят орудий.
Полк саперов и минеров насчитывает десять рот, или около 1100 человек. Число карабинеров (конных и пеших) очень велико для такого маленького королевства, их насчитывается около 3200 человек. Легкая кавалерия, выполняющая полицейскую службу на острове Сардиния, имеет в своем составе примерно 1100 человек.
В 1848 г., в период первой кампании против Австрии, численный состав сардинской армии несомненно достигал 70000 человек. В 1849 г. он увеличился почти до 130000. Затем армия была сокращена примерно до 45000 человек. Каковы ее силы в настоящий момент, трудно определить, но нет сомнения, что после заключения договора с Англией и Францией [246] армия была снова увеличена.